Джулиус Нвосу: Шел я как-то по Ленинградскому…

В этом году исполняется 20 лет, как наша команда вернулась в европейскую элиту, став постоянным участником «Финалов четырех» Евролиги. Одним из героев первого за долгие годы выхода армейцев в квартет был Джулиус Нвосу. Мы разыскали нигерийца в Хьюстоне, и экс-центровой, сыгравший за ЦСКА всего сезон, поразил невероятной памятью на лица и события.

Ты был одним из первых легионеров в истории ЦСКА. Каково было выступать за ту команду, тяжело ли было общаться с партнерами и тренерами?

Когда мне впервые позвонили и предложили такой вариант, честно, забеспокоился. Попытался найти хоть одного иностранца, игравшего в Москве, и потерпел неудачу. Хотел хоть пару вопросов задать, что там и как. А тут еще все вокруг пытались меня напугать, типа, зачем тебе это надо, не стоит туда ехать! В конце концов, я подумал: «Эй, да что такого-то! Поеду!» И сразу скажу, честно: это было лучшее место, где я когда-то играл.

Имеешь в виду клуб или город?

Вообще-то в первые пару месяцев мне в Москве не нравилось, подумывал уехать. И однажды вечером шел по Ленинградскому и увидел четырех ребят – двух парней и двух девушек. И услышал, что они говорят по-английски! Подошел поближе – и они меня узнали! Разговорились, подружились. Жить сразу стало легче. Чуть позже познакомился еще с парой нигерийцев, которые жили в Москве, они стали ходить на матчи, поддерживать меня. Тогда мне и вовсе уезжать расхотелось.

И, наконец, моя команда… Господи! Да это была лучшая команда, за которую я когда-либо играл! Она могла бы обыграть многие клубы НБА! Боже мой! Было абсолютно все равно, кто наш соперник. Выходил на паркет, зная: если у меня не пойдет, команду вытащит Куделин. Не пойдет у Куделина – вытащит Карасев. У Карасева не получится – Панов что-нибудь придумает. Панов не придумает – решит Кисурин. Все они были классными игроками. Да, еще у нас был Гундарс Ветра! Он потрясающе играл. Обычно мы выходили на матч, и все вокруг удивлялись: да вы не сможете победить, у вас же всего один иностранец. Да-да, я знаю про Ветру, но он из бывшего Советского Союза. Обычно в Евролиге почти в любой команде было по три американца.

Говоря о команде, наверное, самым запоминающимся получился «Финал четырех» – первый для ЦСКА за долгие годы.

Когда я только приехал, мне сказали: «Мы в «Финалах четырех» не были почти двадцать лет. Потому ты нам и нужен». Естественно, когда мы завоевали право там сыграть, счастью не было предела. Но… Перед турниром мы поехали на сбор куда-то в горы. И все заболели – пищевое отравление. Еще, помню, что у меня дома было очень холодно, и на тренировки я выходил значительно пораньше… В общем, получилось, что к «Финалу четырех» мы подошли в неудачный момент. Я чувствовал себя не лучшим образом. А тут еще в первой игре с «Панатинаикосом» мне в самом начале выписывают сначала один фол, потом второй. Это уничтожило всё, что я хотел сделать. Игра не получилась. Уверен, мы могли легко победить. Но эти греки… Они готовы на всё, чтобы расправиться с тобой. Мне потом рассказывали, что за год до этого во встрече с греческой командой весь ЦСКА отравили, пришлось даже играть втроем против пятерых. Дело было не в наших игроках или тренере. Все решили посторонние факторы. То самое отравление на сборе. Моя ранняя загрузка фолами, выбившая из колеи – тренеру приходилось дергать меня заменами. Скажем, у меня не пошли обычные средние броски, которые обычно легко получаются. Товарищи по команде попытались спасти положение, но было поздно.

Тем не менее в матче за третье место вы обыграли «Реал».

Слушай, да я ж говорю: мы с любым могли справиться, если бы остальные, внеигровые факторы были равны. «Реал» – так «Реал». Тот матч получился более сбалансированным, рефери судил отлично.

Ты же знаешь, что 90-е считаются сложным временем в российской истории. Ты это почувствовал на себе?

Да, я знаю об этом. Клуб сделал все возможное, чтобы я чувствовал себя комфортно. Меня поселили в отличном месте. Ко мне приставили «бабушку» (произносит по-русски. – Прим.), которая готовила еду каждый день. Не знаю, жива ли она сейчас, эта замечательная женщина… Кажется, ее зять работал в офисе клуба, а две девушки, близнецы, выступали в группе поддержки ЦСКА.

Ты старался выучить что-нибудь по-русски?

Да! (Отвечает по-русски, смеется. – Прим.) Конечно, набрался разных слов, но, в принципе, каждый в команде говорил по-английски, так что много практики не было. В первую очередь, понятно, выучил плохие слова. Знаю «хорошо», «молодец», «завтра», «право-лево». Честно, перед отъездом из России многое знал, подзабылось уже.

Какие лучшие воспоминания остались от года в Москве?

В баскетбольном смысле, пожалуй, выход в «Финал четырех». Тогда мы играли в плей-офф с французским «По-Ортезом». Первый матч проходил на выезде, и мы уступили. Затем две встречи в Москве, и каждый из нас знал, что у нас на паркете им ни за что не победить. Помню, в решающем матче я попросил тренера поставить меня опекать их защитника, который забивал больше всех (Антуана Ригодо. – Прим.) Мы так и сделали, я сумел его остановить, мы выиграли и заслужили право поехать в Париж. Что касается внебаскетбольных историй, мне запомнилось, как мы отмечали дни рождения каждого. Клали шапку и скидывались на подарок. На мой день рождения вытащили в ресторан и подлили мне водку в напиток, хотя я до сих пор совсем не пью алкоголь.

Тяжело было утром?

Да ничего страшного. Я же немного, одну рюмку. Просто для ребят. Еще забавный факт: практически каждый в команде курил. Точно помню, что не курил молодой парень, Никита [Моргунов]. Куда бы мы ни приезжали, шли гулять, все брали сигареты и давали мне зажженную – просто, чтобы не выделялся.

Говорят, порой даже в раздевалке курили.

Да-да! Знаешь, я ж тогда не с самого начала сезона играл, пропустил два-три матча. Поначалу, помню, еще жил в гостинице «Аэростар», рядом с ареной. Приезжаю на свою первую игру, и после половины меня останавливает репортер. Даю интервью, потому немного запаздываю в раздевалку. Вхожу – а там дым коромыслом. «Что случилось?» А потом слушали тренера и возвращались на площадку.

И играли здорово!

Очень, очень здорово! Могу только представить себе, как бы они играли, если бы не курили. Это была потрясающая команда. Кстати, помню, однажды вместо утренней тренировки зимой мы пошли на улицу играть в футбол на снегу. С голым торсом! Перчатки нацепили – и вперед. И ничего, нормально. Знаешь, с тех пор, как я поиграл в России, по сей день я не замерзаю. Порой все ходят в куртках, а я спокойно чувствую себя в футболке. В ЦСКА как-то пожаловался на холод. Меня и кинули в бассейн со льдом. С тех пор мне вообще никогда не было холодно.

Ты же кроме России еще много где поиграл. Есть какие-то интересные истории?

В России баскетбол был для меня в удовольствие. Мы играли без давления и делали это здорово. Потом я переехал в Грецию (в «Панатинаикос». – Прим.)… Что сказать… Однажды мы проиграли – и нас оштрафовали на 20 тысяч долларов. Все вокруг орали, грозили увольнениями… Вообще моя европейская карьера начиналась в Испании, в «Касересе». Я был молод, и тренер очень хорошо ко мне относился, фактически учил меня играть. Я был то ли первым, то ли вторым по подборам в ACB. Это был классный опыт. А в ЦСКА я попал после НБА, и все получалось легко. Тем более, что в команде каждый отлично понимал, что нужно делать. В Турции было неплохо… Кстати, мне очень понравилось в Румынии. Наша команда чем-то напоминала московскую, в ней хватало игроков с хорошим европейским опытом, мы много побеждали. Еще я провел прекрасные годы во Франции. Ведь вместе с ЦСКА мы били «По-Ортез» неоднократно, потому неудивительно, что однажды этот клуб пригласил меня. Помню, когда я пришел в команду, она шла шестой и боролась за выход в плей-офф. После моего прихода мы вышли на первое место в «регулярке», а затем и стали чемпионами страны в плей-офф. Двое из моих товарищей по команде после этого уехали в НБА – Микаэль Петрюс и Борис Диау. Кстати, в той команде выступал румын Георге Мурешан, которого все звали Джитса – помнишь, такой, ростом 231 см. Только он на площадку почти не выходил, ведь я застолбил позицию центрового!

Ты фактически закончил играть профессионально в 39 лет…

Да я бы и сейчас мог играть! Скажем, был бы у меня российский паспорт, мог бы спокойно выходить со скамейки даже в ЦСКА – отработать в защите, взять подбор. Смотри, я и сейчас тут, в Хьюстоне, гоняю в полупрофессиональной футбольной лиге, в первом дивизионе. Выступаю в амплуа нападающего и являюсь лучшим бомбардиром турнира два последних года! С баскетболом завязал, потому что уже не получал предложений от хороших команд, а играть за деньги, за которые где-то даже аренду квартиры не оплатишь, не хочется.

Остаешься на связи с кем-нибудь из бывших игроков?

Честно говоря, даже не знаю, как разыскать партнеров по ЦСКА. Скажем, я увидел, что у Кисурина есть профиль в LinkedIn, написал ему сообщение, но до сих пор не получил ответа. Мы были большими друзьями с Игорем Куделиным, постоянно тусили вместе. Искал его на Facebook, в других сетях – нигде не нашел. Вообще в те годы компьютеры еще не были обычным делом, многие мои ровесники и сейчас не уделяют интернету большого внимания. Так что, фактически, у меня не осталось связей ни с кем из ЦСКА, «Панатинаикоса», Испании. Разве что вот, благодаря тебе, поговорил с Юрием Юрковым – он для меня был как отец, когда я играл в Москве, заботился о каждом из нас в команде. А он называл меня сыном.

При этом постоянно на связи с большинством товарищей по команде из Японии, где я играл в 2001-м. Остаюсь на связи и с одним из парней из Румынии. Да, конечно, не говорю о бывших партнерах-американцах. С ними мы регулярно толкуем в Facebook.

Расскажи, чем занимаешься после окончания карьеры.

Живу в Хьюстоне. Поработал здесь на российскую компанию. Да-да, не удивляйся. Называется Oil Field Services International – она входит в группу ТМК. Когда я пришел на собеседование по приему на работу, услышал, что одна леди говорила по-русски. Она подошла ко мне, я ей сходу заявил по-русски: «Как дела? Как тебя зовут?» Когда она представилась, сказал: «Очень приятно!» Она: «О, господи!» Представляешь ее удивление? Приходит здоровенный черный парень в Хьюстоне и начинает говорить по-русски! Объяснил, понятно, что играл в баскетбол в России. Она говорит: «Обойдемся без интервью. Работа твоя!» В общем, я был менеджером по HSE – это связано с защитой окружающей среды. Компания занимается разработкой нефти. Как ты знаешь, в последнее время цены на нефть здорово упали, пошли сокращения и, к сожалению, под них попал и я. Сейчас вот почти год без работы, непросто приходится.

Скажи, а за европейским баскетболом следишь?

Честно говоря, нет. Но, ты же знаешь, здесь, в Америке, все иначе. Евролигу по телеку не посмотришь. Как-то приезжал на «Финал четырех», когда в ЦСКА был Джей Ар Холден. Кое-что смотрел из финальных матчей. Хотя я и за НБА не особенно слежу. Наверное, это неправильно. Тем более, что ЦСКА остается в моем сердце как любимая команда. Именно ее я называю в первую очередь, когда люди спрашивают, где я играл. И интересуюсь всеми новостями из России.